Драбблы.

[Marcissa]

Три драббла. Schweinski. Друзья, жизнь.

Странно, но почему-то нас все считают просто друзьями. Хорошими знакомыми, незаменимыми игроками, но никак не любовниками. Ни у кого не возникает мысли, что между нами может быть что-то больше, чем эти дурачества на поле. Наверно, это только мне кажется, что я смотрю на тебя гораздо больше, чем надо. Что я точно знаю количество родинок на твоем теле, но все равно не устаю их постоянно пересчитывать. Легко прикусывая, а потом зализывая место укуса, как бы извиняясь. Ты смеёшься и говоришь, что тебе щекотно.
Теперь, когда ты далеко от меня, скажи, как мне жить без этого?

Schweinski, поцелуй.

Ты не любишь целоваться.
Но иногда это единственный способ заставить Бастиана замолчать.
-Лукас, ох, ты… я не могу, сшш, еще…..да, пожалуйста, Лукас, я люблю тебя!..
Ты не любишь целоваться.
Но у тебя начинает болеть голова, если за целый день ты ни разу его не поцелуешь.
Утром в ванной, ласково потрепав Басти по волосам и легонько пробежав языком по губам.
Вечером, за просмотром очередного фильма, когда он так незаметно перетекает к тебе на колени и не обращает внимания на вялые попытки сделать вид, что кино тебя интересует гораздо больше.
В опустевшей раздевалке, торопливо толкнув Бастиана к стене и сжимая пальцами его бедра; невозможно удержаться, когда он так испуганно таращит глаза и отбивается.
Ты не любишь целоваться, но зато ты любишь Бастиана.

Шишкин/Таранов. Смех, счастье

Я всегда удивлялся, как это голубоглазое, курносое существо может столько смеяться? Звонко заливаться по любому поводу, весело запрокинув голову. Наверно, это доставляет ему удовольствие. Сорвать где-то одуванчик и, что есть силы дунуть тебе в лицо, прекрасно зная, что у тебя на них аллергия. А потом, опять радостно хохоча смотреть, как ты чихаешь и сам пытаешься скрыть улыбку.
На поле, во время празднования голов, его губы так близко проскальзывают от твоих и оставляют влажный след на шее, горящий, как от ожога. А он, счастливый, бежит дальше и обнимет других.